На старте своей карьеры, в 1990-х, воспитанник питерского хоккея Павел Клемантович выступал в СКА под руководством Бориса Михайлова. Но уже в 29 лет взял в руки вместо клюшки свисток, а сейчас продолжает работу хоккейным инспектором и может ответить на вопросы, которые часто возникают по судейству.
Звонит Винокуров: «Мы тебя в Германию договорились отправить». Говорю: «Спасибо, только пару часов назад дал согласие воронежскому «Бурану»
- Павел, три года с Михайловым в СКА – это школа на всю жизнь?
- Я стараюсь свою хоккейную карьеру особо не вспоминать, там хвастаться нечем. Никаких особенных подвигов за мной не числится. Скорее, воспринимаю ее как подготовку к судейству. Какие-то уроки получил.
- Но вы наверняка задали себе вопрос, почему игровая карьера не вышла, как хотелось бы?
- Михайлов – достаточно жесткий человек. На тренировках я себя хорошо чувствовал, а в матчах... Молодой, скованный… Иногда плохо получалось выполнять игровое задание. А Борис Петрович много ошибаться не позволял. Не вывел шайбу из зоны – садись на лавку! Психологически тяжело справлялся с тренерским давлением.
- Проблемы в голове?
- Да, конечно. В то время общий уровень мастерства невысокий был, все сильнейшие уехали. И вроде появилась возможность даже что-то продемонстрировать… Наверное, кому-то нажим только помогает. А ко мне, видимо, требовался другой подход. Давили и не мог обратно выпрямиться. Но я себя не защищаю, в хоккее все должно быть жестко, по-взрослому.
– После ухода из СКА имелся шанс вернуться на прежний уровень?
- Был момент, о котором жалею. Борис Петрович спустил меня во вторую команду в сезоне 1995/96, мы с ней отправились на матч в Тверь. Но до игры мне позвонили из Воронежа и пригласили перейти в их клуб. Сказали, что с армейцами уже договорились и ждут меня первым поездом.
- Сюрприз.
- Но это только начало истории. Во время второго периода меня опять попросили к телефону в фойе дворца спорта. Звонил Борис Винокуров, бывший тогда президентом СКА: «Мы тебя в Германию договорились отправить». Говорю: «Спасибо, только пару часов назад я дал согласие воронежскому «Бурану». Условия были приблизительно одинаковые: и там, и там платили по 500-700 долларов. Но решил держать слово, тем более что в Германию ехать тоже было немного страшновато без знания языка.
Заходишь в подвал, а там в душе три струйки с холодной водой
- Понять можно.
- Заграница, естественно, в те годы манила. Но ладно бы еще в какую-то англоязычную страну. Да и неудобно было сказать: «Извините, я вас променял на Германию». Решил: поеду в Воронеж, там вроде все свои, русские. Но, как только там оказался, сразу понял, что совершил ошибку (смеется). И потом года еще три никому не рассказывал, что у меня стоял такой выбор. Все бы сказали, что я не в себе.
- Представить можно.
- В Воронеже провел полтора сезона, затем была травма позвоночника. Потом все пошло по нисходящей. Вернулся в Петербург: «Ижорец», «Спартак»... В 28-29 лет, наверное, из себя можно еще что-то вынимать, но уже женился, ребенок родился. Бытовуха, рутина засосала.
– С ней тяжело бороться.
- Да, тяжело было вернуться в высший дивизион, хотя разницу в уровнях лиг не назвал бы тогда значительной. А вот в бытовом плане - существенная. Одно дело, когда ты тренируешься в нормальном тренажерном зале, есть горячая вода, и другое дело – в подвале, где в душе три струйки с холодной водой. Возможно, это отговорки, но так сложилось. Может, надломило осознание того, что мог находиться в Германии в нормальных условиях, а тут приходишь в съемную квартиру не очень хорошего качества, плюс убитый стадион, раздевалки...
- Михайлов что-то полезное все-таки дал в жизни?
- Наверное, душевную мозоль какую-то получил. Что не надо воспринимать близко к сердцу минутные слабости другого человека. Да, Михайлов любил покричать. И в «Юбилейном», где мы тогда выступали, и на выезде – не стеснялся в выражениях. Когда в других городах болельщики слышат, как тренер общается с игроками, они все это повторяют, начинают скандировать. Это все и прибивало в то время.
- Но потом, когда стали арбитром, умение не реагировать на болельщиков пригодилось?
- Да, можно провести параллель уже с тем временем, когда стал арбитром – тренер хозяев начинает агонизировать, а трибуны тебя поливать. Но ты, как судья, на это обращать внимание не должен.
В мое время даже брошюру правил со всеми пунктами трудно было найти
- Кстати, когда еще были игроком, в правилах разбирались?
- Теперь понимаю, что практически нет. Ведь есть столько всяких нюансов. И сейчас игроки слабо разбираются в правилах, хотя тренеры, генеральные менеджеры заставляют своих хоккеистов правила знать, плюс перед сезоном судьи приходят в команду, рассказывают об изменениях. Но в мое время даже брошюру правил со всеми пунктами трудно было найти, ее мало кто видел. Может, арбитры имели и то не все (смеется). А есть еще книга «случаев». О ней первый раз услышал, когда «полосатую футболку» примерил.
- И сколько понадобилось время, чтобы перестать «плавать» в этом деле?
- Это долгий процесс, даже если ты не посторонний, нужно время на переваривание и понимание мозгом смысла или нюанса каждого правила. Пробросы, какие-то тонкие моменты нарушений, общение с руководством команды, тренерами… Я начал судить с первенства города и где-то через год вышел на Вторую лигу, где выступал тогда СКА-2. .
- Легче все-таки начинать судейскую карьеру после карьеры игрока?
- Вероятно, да. Ты все задержки, подножки пропустил уже через себя. Видишь, где нарушение, а где – игровой момент. Человек же, который судить в 18-20 лет начинает, может относиться к этому шаблонно. Поэтому, если нападающий упал, дать удаление легче всего. Только со временем можно начать различать, где нарушение, а где – хоккей. Или когда опытные люди со стороны подскажут.
- Но и какие-то плюсы должны быть в раннем начале судейской карьеры.
- Начинать рано хорошо из-за того, что у тебя много времени впереди, опыт можно наработать. А когда начинаешь в 30, то маленький интервал на «пробы себя». В 35 МХЛ судить уже больше нельзя, а в «вышку» тебя не возьмут, если не проявил себя в «молодежке. Услышишь: спасибо и до свидания!
Филинов до сих пор встречает словами: «Лучший друг идет! Потомственный армеец, а наш гол не засчитал!»
- Можно ли судье с игроками и тренерами сохранять товарищеские, дружеские отношения или надо все отсекать?
- Конечно. Хотя бывает, что некоторые по приколу и зададут какой-то провокационный вопрос. Дело в воспитании каждого человека, уважения к самому себе. Все мои друзья-знакомые знают, что подходить ко мне с какими-то предложениями бессмысленно. Вот Женя Филинов, бывший одноклубник по СКА, каждый раз, когда мы встречаемся, особенно, когда присутствуют третьи лица, говорит: «Лучший друг идет! Потомственный армеец, а наш гол не засчитал!» Он помнит все решения не в пользу своей команды. Но Женька просто юморист. В основном же ребята относятся профессионально: есть тренер и есть судья.
- Но были же и те, кто отвернулся, вспоминая ваши ошибки.
- Сейчас уже, будучи инспектором, езжу по многим городам, встречаюсь с тренерами, команды которых недавно судил. Знаем друг друга уже больше 20 лет и со всеми хорошие отношения. Хотя, понятно, что во время судейской карьеры мои решения были разными. Но есть люди, которые потом отходят, понимая, что погорячились, извиняются, мол, все в азарте – тут вопросов нет вообще.
- Что считаете пиком для себя в судейской карьере?
- Финал Высшей лиги в 2006 году с участием «Крыльев». Инспектором, кстати, тогда работал Виктор Якушев. Потом молодежный этап Евротура, он проходил здесь, в Питере.
- Что помешало работать в КХЛ?
- Я чувствовал момент, когда меня начали конкретно просматривать – перед приглашением в высший дивизион. А в то время инспекторство практически отсутствовало. Все проходило неожиданно: сходи, посмотри, в этом городе появился хороший мальчишка-судья. И человек приходит, наблюдает – хорошо, если всю встречу, а может и один-два периода, не афишируя ничего. За этот отрезок, если тебе повезло, и ты смог произвести впечатление, – хорошо. А могло быть и наоборот. Пришли, увидели ошибку - и все, пока! Жди следующего года.
- Лотерея.
- Тогда вообще было нервное время, никакой тренерской дисциплины. Если какое-то спорное удаление, тренеры сразу в крик, из штанов выпрыгивают, команду на лед не выпускают…
Однажды отправились на поезд с тренером проигравшей команды. Выяснение отношений продолжилось в машине
- Возникали когда-нибудь мысли, что из этого города точно не вернусь живым?
- Слава Богу, нет. Был момент, когда после завершения игры мы отправились на командной машине на поезд, и в ней с нами оказался тренер, проигравшей команды. После матча он немного выпил, и выяснение отношений продолжалось в автомобиле. Но все обернулось легкой нервотрепкой.
- Почему у нас до сих пор нет такой профессии, как хоккейный арбитр? Они все просто индивидуальные предприниматели.
- Да, просто заключаем с ФХР договор на сезон. По-прежнему, записи «хоккейный судья» в трудовой книжке пока нет.
- То есть, трудовой стаж не идет. Но, может, это и не так страшно, если есть финансовая подушка безопасности.
- В судействе на подушку точно не заработаешь – можно только какое-то имя, уважение.
- Почему правила в КХЛ постоянно меняются, и у нас они не схожи с НХЛ или ИИХФ?
- Сейчас они очень даже схожи. Но каждая федерация во внутреннем чемпионате имеет право свои правила принимать. А из-за чего их часто меняют? Я бы не сказал, что часто. Глобально это происходит раз в четыре года. Но после каждого чемпионата мира вносятся какие-то небольшие поправки.
- Исходя из чего?
- Смотрят на статистику травм. От чего больше травмируются игроки. В итоге ужесточают нарушения за атаку сзади, толчки на борт. Плюс все работают на то, чтобы на площадке было больше борьбы, зрелищности. Сейчас в Европе все указания по данной теме одинаковые. Кстати, когда приезжаешь на международные турниры, то судить легче. Игроки более дисциплинированные.
- Есть ли сейчас большая разница в уровне судейства между КХЛ и НХЛ?
- Небольшая, но не в правилах, а в трактовках. Там при принятии решений все-таки больше «серых зон», дают бороться на усмотрение судьи. Мы тоже к этому сейчас стараемся прийти. Убрать балет на льду, как кто-то говорит. В целом, в НХЛ больше доверия судьям, никто не устраивает истерики, когда проводится жесткий силовой прием, и человек с грохотом врезался в борт. У нас же легче дать удаление, чем не дать в таком случае. Особенно, если игрок сломался и его унесли. Стараемся больше оберегать хоккеистов. Наверное, страховки у них меньше, чем в НХЛ.
Видеть нарушения не сложно. Но дальше все зависит от нюансов
- Кстати, имеют ли судьи право на ошибку, как и все остальные?
- Наверное, имеют. Иначе все бы очень нервничали, никто не хочет потерять работу, когда над пропастью стоишь. Но и ошибка ошибке рознь. Если просто несчастный случай - не увидел, то все нормально. Вопрос только, почему так произошло? Не добежал, где-то перекрыли игроки, не по методике проехал. Это исправимо. Хуже, когда смотришь в книгу, а видишь фигу! Шайба за линией, а ты разводишь руки – это объяснить тяжело.
- В свое время знаменитый питерский арбитр Виктор Якушев предложил вам попробовать свои силы в судействе. От него или другого известного арбитра Михаила Галиновского удалось что-то полезное подчерпнуть?
- Нет, потому что почти не видел их в деле. Когда еще был действующим хоккеистом, на арбитров вообще не смотрел, а когда судил, они уже сидели на трибуне. Но обучения я не чувствовал. Васильич (Якушев) бывало ругал. Нам, питерским, видимо, как своим детям, доставалось больше, чем остальным. Сейчас, например, инспекторская методика другая – помимо минусов находить у человека обязательно и плюсы. А Галиновский вообще обучением не занимался. Когда закончил судить, был директором в хоккейных клубах, а потом мы уже вместе работали инспекторами.
- Вообще перспективы судьи сразу можно оценить?
- Нет, можно только предположить, как быстро он пройдет начальный этап до уровня «молодежки». Видеть нарушения не сложно. Но дальше все зависит от нюансов. Режим, самоподготовка, анализ ошибок… Бывает, заехал судья перед матчем в гостиницу, где всю ночь сверлили, часик поспал, но отработал великолепно. А кто-то едет прямо из дома, отдохнувший, но игра не пошла.
- У хоккеистов тоже так бывает.
- Поэтому судей просматривают сейчас на протяжении всего сезона, и затем складывается итоговый рейтинг, среднее арифметическое за все игры. И тут уже принимаются решения: плей-офф, отпуск или другая профессия. И это хорошо. Убрали эффект первого впечатления.
- Что для инспектора самое сложное в работе?
- Наверное, общение с молодыми арбитрами. Они иногда все понимают буквально. Скажешь – давайте построже. И они выйдут и начнут очень строго судить (смеется). Надо следить за тем, что говоришь. То есть, инспектор может испортить работу судьи, сам того не желая.
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.