Андрей Потайчук заканчивал свою игровую карьеру и начинал тренерскую с Милошем Ржигой. Их тандем долго считался одним из лучших в КХЛ. Но судьбы специалистов разошлись после рокового увольнения из СКА. Хотя друзьями они оставались до последнего дня жизни чеха.
В Чехии до сих пор узнают в ресторанах
- Андрей, сейчас чем занимаетесь?
- Больше года я - безработный. История с «Крыльями Советов» закончилась. Как-то не нашли взаимопонимания с руководством.
- Скучаете без тренерской работы?
- Естественно. Ведь я был постоянно в обойме и долго отработал в КХЛ, пусть и помощником тренера. Да и менеджерский опыт двухгодичный есть - в «Югре».
- При этом вы один из немногих российских тренеров, кто в последнее время работал в дальнем зарубежье - в Чехии.
- Да. Но я не сказал бы, что на зарубежный рынок трудно пробиться. Хотя в Чехии своих тренеров много, у них школа довольно сильная. Чтобы там начать заниматься хотя бы с юниорами, надо два года отучиться, получить лицензию. То же самое и в Финляндии. Но если у тебя есть хороший агент, плюс рекомендации, имя…
- Странно, что в последнее время наши специалисты совсем не востребованы на Западе.
- Думаю, желание у российских тренеров есть. Но нужно хорошо знать язык. Тот же английский, если хочешь работать в Финляндии. Хотя бы хоккейные термины, чтобы донести свои мысли и идеи. Ну и квалификация тренера должна быть - просто так деньги не будут платить.
- Вам больше понравилось играть в Чехии или в Финляндии?
- И там, и там - в этих странах провел лучшие годы своей карьеры. Та же пражская «Спарта» - это очень сильный клуб на тот момент. И болельщики меня любили. Потом переезд в Финляндию. В этой стране пришлось немножко посложнее. Язык нужен был для общения. Проведя год в ХПК, перебрался в «Эссет» - там вообще было супер. Да, и «Кэрпет», где провел три последних сезона, - одна из лучших организаций в Финляндии. Плюс добились там хорошего результата. Играли в финале плей-офф, завоевали серебряные медали.
- В Финляндии и Чехии вы уважаемый человек. Узнают болельщики?
- Да, в Чехии, когда там бывал, многие узнавали. Заходишь в ресторан, официант: «Что-то лицо ваше знакомое. Как фамилия»? И все сразу: вау, вау!!! И в Финляндию, куда ездил менеджером «Югры», тоже признавали.
Почувствовал косые взгляды в «Спарте» - пришлось пару раз ответить на чистом русском
- В НХЛ первых русских легионеров часто принимали негативно. У вас возникли проблемы в Чехии?
- Тоже был негатив. Но тут как ты себя поставишь. В «Спарте» поначалу чувствовал косые взгляды, и что-то неприятное мне говорили партнеры на тренировках. Пришлось пару раз ответить на чистом русском языке (смеется). Плюс многое зависит от того, как ты играешь, насколько качественный хоккей показываешь. Если все здорово, тебя начинают болельщики просто любить.
- Были ли у вас предложения из НХЛ. Там ведь внимательно мониторят ведущие европейские чемпионаты?
- Да, когда играл за ХПК. Мы тогда еще выступали в Евролиге. Мне один из скаутов «Калгари» в Швеции сказал: «Андрей, я буду тебя рекомендовать»! То есть интерес был, но все этим и ограничилось. Надо было уезжать еще из «Крыльев», когда было конкретное предложение из того же «Калгари», который задрафтовал меня. Единственное, о чем жалею, что не попробовал свои силы в НХЛ.
- Удивились свободой, которая свалилась на вас за границей?
- Непонятное было состояние. Я приехал в Чехию, бросил баул, клюшку, меня отвезли в отель, дали какие-то суточные. Сказали: сам питайся, тренировка завтра во столько-то. И все! Я был предоставлен сам себе. Тогда и понял, что такое профессионал. Это как ты к тренировке и игре подготовлен, что ешь, как спишь. Не было ни базы, ничего. «Раскатились» с утра, уехали по домам, отдохнули, и опять на матч настраиваешься сам. На родине привык, конечно, к другому. К тому, что тебя вместе со всеми везут на автобусе с базы, по расписанию - завтрак, обед, ужин и тренировки.
- Тренировочный процесс отличается от нашего.
- Да. В Чехии мы много играли в теннис, катались на роликах, велосипедах - скоростная выносливость. Было и «железо». Но все-таки разнообразие тренировочного процесса в корне отличалось. А в Финляндии вообще все по-другому. Тогда у меня впервые появился тренер по физподготовке. Он расписывал программу для всех хоккеистов, и мы ее исполняли. Но в целом у финнов подготовка похожа на нашу. Только более современное оборудование.
На чемпионат мира помогли попасть журналисты
- Почему в сборной на вас не обращали внимания - за исключением чемпионата мира-1996?
- Сложный вопрос, хотя успешно играл за границей, и об этом много говорилось и писалось. Но никаких предложений не было… На самом деле, мне сильно помогли журналисты попасть в сборную на тот чемпионат мира. На всех этапах аналога нынешнего Евротура чешские репортеры задавали нашим тренерам вопрос: «Почему вы не хотите попробовать Андрея Потайчука»? Но единственный, кто мне дал шанс и сдержал слово, - Владимир Филиппович Васильев. Он вызвал меня на московский этап, тогда мы играли на старой арене ЦСКА. После его окончания сказал: «Андрей, готовься, ты поедешь на чемпионат мира».
- Впечатляющее было событие - чемпионат мира?
- Сначала на сборах у меня была мечта попасть в состав. Затем - сыграть хотя бы один матч… Потом уже окунулся в эту атмосферу. Событие неординарное, праздник для хоккеистов и всех остальных. Волновался, конечно, но справился. У нас было неплохое звено с Ромой Оксютой и Андреем Николишиным. Очки поднабрал, гол забил.
- Игроки из НХЛ и те, кто выступали в России и Европе, в той сборной - разные лагеря?
- Внутри коллектива разделение на лагеря я не ощущал. Понятно, что в НХЛ был другой уровень жизни и мировоззрение ребят немножко поменялось. Но, что касается внутрикомандной атмосферы, она была очень хорошая. К сожалению, нам не удалось медали выиграть, хотя сборная была очень сильная. Помню, что 12 игроков приехало из НХЛ, все в самом соку, молодые.
- Условия были действительно плохие. Многие энхаэловцы жаловались в те годы на организацию?
- Не знаю. В Вене все было идеально. На тот момент менеджером сборной работал Борис Саныч Майоров, и условия он сумел создать просто шикарные. Как финансовые, так и бытовые. Мы жили в суперотеле, летели на своем самолете и деньги тогда хорошие платили за сборы.
- Когда поняли, что вам интересна тренерская работа?
- Я никогда не задумывался, что могу стать тренером. Но эта атмосфера меня затянула. Находишься в хоккейном коллективе, на льду, в своей среде.
Едешь на скамейку после ошибки и уже видишь, как к тебе летит Тихонов
- Как убивали в себе игрока? Быстро?
- Не очень. У меня все-таки отложилось советское время, когда тяжелые тренировки, «предсезонки», выживал сильнейший - реально так было. Поэтому, когда закончил, немножко ребят жалел. Милош Ржига, когда с ним работал, мне всегда твердил: «Чем быстрее ты этот мостик - от игрока к тренеру - перейдешь, тем будет лучше для тебя в дальнейшей работе»… Да, тренеру нужно быть гибким, но в то же время что-то выдавливать из игрока.
- Ваш наставник в «Крыльях Советов» Игорь Дмитриев был самый демократичным в те годы?
- У Игоря Ефимыча присутствовала культура, и он психолог был хороший. Знал, когда и как обратиться к игроку, чтобы тот все понял. Резких высказываний на «лавочке» себе не позволял. Имел немножко другой язык общения с подопечными. Может, потому что поиграл в Европе, видел, как тренеры там общаются.
- С Тихоновым вам тоже посчастливилось поработать в ЦСКА.
- Да, и в сборной. Это была интересная школа...
- Выживания?
- Да. Ты понимал цену своей ошибки. Мало того, что в твои ворота могут забить, так еще знаешь, что будет, когда приедешь на «лавочку». Психологический момент. Может, меня это и закалило (смеется). Едешь на скамейку и видишь, как Виктор Васильевич уже на тебя летит.
- Удивило, когда хокеисты за границей перед игрой спокойно идут в ресторан, выпивают пиво, вино?
- В Чехии это традиция. Правда, больше кружки-двух пива не выпивали за ужином. А вот после игры могли себе позволить. Зато в Финляндии в те годы был «сухой» закон. Хоккеисты особо и не выпивали. Утоляли жажду в основном водой со льдом и молоком. Я все спрашивал: как вы его литрами пьете?
- Если бы Тихонов или Дмитриев увидели игроков в ресторане со спиртным, чем бы это закончилось?
- Понятно, что санкциями. Если игрок значим для команды, то понятно, что штраф: или денежный, или игру пропустит. Не столь важного хоккеиста могли отправить служить куда-нибудь в армию. И вплоть до отчисления из команды. С этим делом было очень строго.
Милош никогда не предавал своего помощника
- С Милошем Ржигой вы впервые пересеклись еще в Чехии?
- Да, тогда он, насколько помню, работал в клубе «Тесла» (Пардубице). А я за «Спарту» играл. Но знакомы не были. Впервые стали общаться, когда я уже перешел в «Химик», а Милош его тренировал. И он нашел опору во мне. Я чешский знал. Ржига довольно много общался со мной по поводу команды - потом его мысли я доносил другим хоккеистам.
- Но Ржига довольно настороженно отнесся, когда вас назначили его помощником?
- Он не был категорически против. Помню, пришел после выигранного матча - весь взбудораженный, в эйфории. И просто сказал: давайте Потайчука постепенно вводить в коллектив, пусть вначале работает на домашних играх, занимается статистикой, а со следующего сезона начнет в тренерском штабе. Надо знать Милоша. Когда он работает с каким-то помощником, то его не предает, идет с ним до конца, полностью доверяет.
- Когда вы поняли, что друг другу доверяете?
- Прошло месяца три-четыре. Милош стал лучше ко мне относиться, чем к другим помощникам. Рассуждал, интересовался мнением. Я не стеснялся высказывать свои мысли. Милош ворчал: «Андрей, ты мне надоел: поменяй да поменяй». Но потом все равно делал… Я часто его по утрам будил. Вместе завтракали, обедали.
- Наверное, быстро поняли, что он эмоциональный, импульсивный человек?
- Ржига был эмоциональным только на тренировочной лавочке, в игре. В остальном - абсолютно позитивный, веселый, улыбчивый человек. Жизнь любил и людей.
- В России ему было комфортно?
- Да, он Россию очень любил. И люди это чувствовали. Милош всегда был открыт, мог пообщаться с любым человеком. Никогда никому не отказывал. После игры его болельщики ждали, всем уделял внимание: раздавал автографы, разговаривал.
- С игроками никогда не истерил?
- В тренерской могли летать гром и молния, но когда он заходил в раздевалку, был абсолютно спокойным. Но, естественно, эмоциональный настрой передавался ребятам. Они понимали, что тренер хочет победить.
После увольнения из армейского клуба началась истерика
- Единственный игрок, с которым Ржига не нашел общий язык, - это Доминик Гашек в «Спартаке»?
- Я бы так не сказал. По ходу дня они всегда приветствовали друг друга, где-то перекидывались какими-то фразами. Тем более что оба родом из Пардубице, земляки…. Но в итоге в «Спартаке» схлестнулись два импульсивных характера, имевшие разное видения хоккея. Милош по-своему выстраивал игровой и тренировочный процесс. Доминик все представлял по-другому. Из-за этого возникали проблемы.
- Как вам удалось с «Атлантом» обыграть СКА в финале конференции в 2011 году. Вы ведь уступали 1-3 по ходу серии.
- За счет коллектива, сплоченности. Желания игроков биться не только за себя, свою фамилию, клуб, но и за тренера. Нам удалось донести до ребят наши планы. За счет этого, проявив героизм, обыграть в седьмой игре армейцев. Помню, полный стадион в Петербурге, овертайм, «трясун» на лавочке происходит. Нервы на пределе. И этот гол, который Дима Быков забивает в овертайме. В полной тишине «Ледового» мы начали праздновать...
- Но СКА сломался раньше. После уже шестой игры, когда счет в серии сравнялся.
- Возможно. Была битва характеров, и мы победили.
- Мировой рекорд, который никогда не будет перекрыт, увольнение из СКА в тот момент, когда команда занимала в чемпионате первое место. Как Милош это все воспринял?
- Конечно, была истерика. Он говорил: «Андрей, я сейчас специально сфотографирую таблицу для истории: мы сейчас на первом месте, и нас увольняют». Потом, конечно, немного отошел. Но мы тяжело это перенесли. Еще дня четыре провели в Питере. Долго сидели, общались, иногда даже со слезами.
Многие знакомые говорили, что после СКА мы, возможно, не найдем работу
- Вы могли тогда предположить, что больше никогда не будете вместе работать?
- Долгое время не было предпосылок, что будет какое-то предложение из КХЛ. Многие знакомые говорили: «После СКА вы, возможно, и не найдете работу». Во время затянувшейся паузы мне поступило предложение из «Югры» - стать генменеджером. И я согласился сразу.
- А Ржига?
- Через месяц мы созвонились с Милошем, он спросил: «Ты пойдешь со мной в «Авангард»? Отвечаю: «К сожалению, уже дал свое согласие «Югре». И тогда, как тренерский тандем, мы расстались... Жаль. Возможно, все сложилось бы по-другому. И у него - продолжение карьеры в России. Да и у меня тоже. Увы, человек не робот, всегда допускает ошибки.
- Ржига был сильно расстроен, что и в сборной Чехии с ним не по-доброму расстались?
- Да, Милош тяжело эту ситуацию перенес, думаю, что где-то и она его подкосила. Только чемпионат мира-2019 отработал, как ему сказали, что нашли сменщика, придется покинуть команду вне зависимости от результата. Хотя общественность и фанаты хотели, чтобы Ржига оставался.
- На здоровье он раньше жаловался? Насколько для вас оказалась неожиданной его смерть?
- Полная неожиданность. От него точно не ожидал, что так быстро покинет этот свет. Милош не любил лечиться, принимать какие-то таблетки, к докторам ходить. Он говорил: «Андрей, если я попаду в больницу, то, наверное, оттуда и не выйду». Никаких жалоб. Когда в последний раз ему позвонил, 2-го августа, то слышал, что голос немного слабый. Спрашиваю: «Что случилось»? Он говорит: «Нормально, немного простыл». Вот и все!
Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.